Есть нечто обаятельное в одиноком гении-художнике, который всё, что создаёт, придумал сам, не подвергся никакому влиянию и остался чист и незамутнён. Это старинный образ, столь же недостверный, сколь и популярный, и появился он в первую очередь в коммерческих целях: когда во времена Возрождения средний уровень мастерства сравнялся, художникам стало необходимо быть особенными, гениями, а не ремесленниками, нужно было отстроиться от коллег, представив трансляцию сакрального как уникальное торговое предложение.
До и после художники очень часто объединялись в группы, потому что даже в искусстве очень мало по-настоящему великого можно успеть создать в одиночестве.
Группа, особенно раньше, в двадцатом, девятнадцатом, четырнадцатом веке, имела значительно больше шансов на успех, на изобретение и вообще на выживание. К тому же в группе удовлетворялось необходимость быть понятым, снимая часть ответственности со зрителя.

Сообщества художников возникали волнами на протяжении истории искусства, отражая общее тщание социума к объединению и индивидуализму соответственно. В средние века, когда от художников требовалось в основном ремесло, процветала гильдия Святого Луки, по имени того, кто якобы изобразил Деву Марию с натуры. Помимо некоторой социальной и юридической защищенности, гильдия давала своим участникам возможность работать сообща, создавая нечто недостижимое в одиночестве. Например, расписывать храмы.

Потом пришло Возрождение с отделением ремесла от искусства, время гениев и личностей, когда гильдии больше мешали.
Следующая волна сообществ пришла в середине XIX века, и началась с прерафаэлитов, группы студентов-художников, пожелавших вовсе отменить Возрождение, вернуться ко временам до Рафаэля, к  братствам и единству искусства и ремесла. Поэты и художники, прото-дизайнеры, они находили соавторов, критиков и самых искушенных зрителей друг в друге, распаляя, вдохновляя и выращивая друг друга.

Почти тогда же в Вене был основан Сецессион — еще одна группа молодых художников, до смерти уставших от академизма, историзма и пафоса. “Каждому времени своё искусство, каждому искусству своя свобода” — написали они на своем павильоне золотыми буквами, предвосхитив приближающуюся волну -измов и манифестов следующих десятилетий.

И почти тогда же, незадолго до Сецессиона, во Франции встретились и сформулировали себя импрессионисты — наверное, самое знаменитое сообщество художников, и едва ли не самое влиятельное.

Неприменимость и скудность текущего художественного языка, конечность образов и архаичность канона, а еще гейткипинг, то есть закрытость и непрозрачность художественных институций и их непробиваемость привела к появлению на коротком отрезке времени несметного количества художественных объединений, сообществ и группировок, у каждой из которых был свой манифест и своё видение, и, часто, свой журнал и место встреч. Все, у кого было мнение, писали манифесты. Остальные подписывались под ними, распределяясь по группам, перетекая иногда из одной в другую, ссорясь и мирясь и переписывая многократно правила и уставы.

Сообщества распадались, разумеется, мало кто продержался до середины века. Две войны разметали то, что осталось от объединений и наступило затишье.
Центр искусства перебрался в Америку, которой как раз нужно было противопоставлять себя старому свету, появились художники-звёзды, вернулись гении, работающие в одиночестве.

Громкое сообщество снова появилось в Европе в конце 50-х, когда искусством занялся лётчик и шаман Йозеф Бойс. Он стал соостнователем движения Флюксус, которое, кстати, существует до сих пор. Флюксус — это поток жизни, идея неотделимости искусства от остального мира. Художники Флюксуса настаивали, что само по себе деление на “искусство” и “остальное” порочно, что всё может быть искусством при должном подходе, и каждый человека может быть художником. Самое знаменитое произведение Флюксус — это пьеса 4”33, где музыканты не издают ни звука и музыкой становится шум зрительного зала. Нет границы между искусством и остальным.

Сообщества снова набирают силу в 70-х, хоть и с меньшим размахом, чем в начале века.

Примерно в это время в Советском Союзе появляется сообщество “Коллективные действия”. Ее сооснователи — художник Никита Алексеев и поэт Лев Рубинштейн. Группа занималась перформансами для постоянного круга зрителей и их документацией. Группа выросла из московского концептуализма, который в свою очередь является недопонятым культурным феноменом. Сложно назвать его именно сообществом, это, скорее, направление в искусстве, к которому относят, например, Илью Кабакова и Дмитрия Пригова. Художники и поэты проводили бесконечные часы в мастерской Кабакова на чердаке на Чистых прудах, обсуждая искусство и обмениваясь идеями. Говорят, именно там были придуманы такие термины, как “нетленка” и “духовка” (то есть духовное искусство). Там же Кабаков создал свою знаменитую тотальную инсталляцию “Человек, который улетел в космос из своей комнаты”.
Кабаков улетел из мастерской и союза, а на его чердаке много лет располагался институт проблем современного искусства, где изучали, в том числе, московский концептуализм. Возможно, это тоже была часть тотальной инсталляции.

Если вы читаете эту газету, не будучи членом клуба, и хотите в него вступить, это можно сделать здесь

Если вы по какой-то причине оказались на этой странице, потеряв доступ к каналу и чату клуба, напишите, пожалуйста мне.

Покинуть клуб можно по этой ссылке.